про бабку Шуру и роль личности в истории

Бабка Шура никогда не пьянела.
Этот факт был прекрасно известен всему окрестному населению, и оно давно уже вычеркнуло из списка предметов ежедневных пари вопрос, кому же наконец удастся напоить эту бездонную прорву. Наиболее образованная часть учёной общественности, состоявшая из меня и старовера Фомы (с поповского благословения проучившегося год в техникуме на лесничего, но сбежавшего, не окончив, под напором всепроникающих бесов разврата), полагала, что дело здесь в генной мутации. Гипотеза наша, впрочем, особого научного ажиотажа у истеблишмента не вызывала, уступая место первобытной версии о банальном колдовстве.

В этой загадочной особенности бабкиного метаболизма и таилась главная ловушка.
Ибо второй особенностью бабки Шуры была её принадлежность к избранному классу коренных сибиряков, то есть местных старожилов, а не какой-нибудь лимиты (бичей – восемь ходок, семь рывков), которая составляла подавляющее большинство населения. И, обладая вдобавок мощным даром изящной словесности, столь редким в этих незатейливых местах, бабка Шура стяжала себе неувядаемые лавры знатного краеведа.
Именно поэтому все заезжие этнографы и историки, в изобилии посещавшие сей медвежий угол с желанием изучить его загадочную душу, неукоснительно отправлялись первым же встречным к бабке Шуре.

Бабку же Шуру между тем одолевал демон, и имя демону было: Тщеславие.
( продолжение моей любимой байки о чистой русской душе )