к вопросу о патопсихолингвистике
Sep. 6th, 2004 07:45 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
correlation_lj"Речь шизофреника абстрактна, псевдонаучна и не ориентирована на собеседника; она может быть фонетически однотонна и содержать слова, произнесённые собеседником (эхолалия), или бессмысленные выкрикивания одного и того же слова (вербигерация). Мысли больного непоследовательны и разорваны, написанные им тексты (11) приобретают форму зашифрованного письма, не подчиняющегося правилам правописания, и с трудом поддаются пониманию.
(11) Все или ничего – так называется цель, которая ущемляет здоровье. Исключения из правил – это достигнутые цели, которые даны на счастье. Правилом является и подписанный шизоидом текст, иначе говоря, больным шизофренией. В качестве псевдонима изымается вещь – объект здоровье. Вопрос о деньгах действует также просто как рубль. Глупость является преимуществом богатых. Это всегда раздражает бедных. Манифест – это импульс ожидания своего перевоплощения. Террористы заслуживают приветствия. Для успеха этого манифеста необходим только террор. Для того чтобы дать горилле исходную точку, нужно сказать последние главные слова. Перескакивание мыслей на бумагу это результат интеллекта и, прежде всего Кельнского суда. Мировая революция для меня – исходная точка польза с помощью работы. Труд освобождает, как заверял Вальдхейм папу римского.
Высказывания больных этой категории часто бывают долгими, а если бы попытаться изложить их содержание, то порой совершенно невозможно дойти до сути вещей, понятной для слушателя. Обычно в таких высказываниях неявно содержатся признаки символического мышления; возникают странные ассоциации, больной создает причудливые неологизмы (и даже целые оригинальные словари и своеобразные языки). Бывает и так, что при странном и в целом непонятном содержании сохраняется, в общем, правильная фонетика, грамматика, и даже синтаксис и словотворчество адекватны, хотя и полны иногда необычных словосочетаний. Языковые ошибки чаще всего не отличаются от ошибок, которые бывают у здоровых людей.
Те же самые больные могут временами говорить вполне нормально, а иногда – диссоциированно (рвано). В ходе одного длительного высказывания пульсируют, либо нарастают, могут появляться диссоциированные фрагменты. Это явно выражено, например, в следующей иронической жалобе больного с диагнозом бредовой шизофрении (12).
(12) Я действительно крайне ослабевший благодаря безответственным махинациям семей и редактора Х, который нахальным образом считал уместным вмешиваться в мою жизнь и личные взгляды. Врачи, которые все это одобряли, - это одна клиника, послушная приказам тех, кто из Нафты, нефтовцев, нафцяжей, нафциков, нафцюков. Это они хотят меня заканистировать, кастрировать, да, я - психический кастрат, не верю ни в какие лекарства врачей, не доверяю людям, потому что это помачане, помахтане, вэрхмахтане, Вэрхмахт. Я это знаю, ты не имеешь понятия об этом. Я знаю эти скелеты рыб, это подговаривание в пивнушках, потому что это все пивнушка, говорят, может, селёдка, может компотик, может без компотика, может чай, может бата. Знаю это хорошо, о чем тут говорить.
Склонность к игре слов и высмеиванию воображаемых врагов реализуется в этом высказывании посредством нагромождения похожих по звучанию слов, включая неологизмы, исходным моментом которых является название учреждения (Нафта) и которые больной искусно довел до совершенно иных, негативных понятий (Вэрмахт). Здесь имеется сохранная правильность грамматики, модификация суффиксов, выражающих эмоциональные оттенки (нафц-ик, нафц-юк), плавное изменение корня слова, но необычайные ассоциации. Подобная игра со словотворческими конструкциями, своеобразная ирония и абсурдный юмор, встречаемый у больных, позволяют выделить в рамках шизофренического стиля «гебефренический стиль». Такие больные могут использовать понятные только им «заклинания», отгоняя мучающих их «дьяволов» (13).
(13) На потрылу! На фуку! На выбратнэ!
В целом, галлюцинации (восприятие без объекта) рождают очень причудливое языковое поведение."
В.П. Белянин. Психолингвистика.
(11) Все или ничего – так называется цель, которая ущемляет здоровье. Исключения из правил – это достигнутые цели, которые даны на счастье. Правилом является и подписанный шизоидом текст, иначе говоря, больным шизофренией. В качестве псевдонима изымается вещь – объект здоровье. Вопрос о деньгах действует также просто как рубль. Глупость является преимуществом богатых. Это всегда раздражает бедных. Манифест – это импульс ожидания своего перевоплощения. Террористы заслуживают приветствия. Для успеха этого манифеста необходим только террор. Для того чтобы дать горилле исходную точку, нужно сказать последние главные слова. Перескакивание мыслей на бумагу это результат интеллекта и, прежде всего Кельнского суда. Мировая революция для меня – исходная точка польза с помощью работы. Труд освобождает, как заверял Вальдхейм папу римского.
Высказывания больных этой категории часто бывают долгими, а если бы попытаться изложить их содержание, то порой совершенно невозможно дойти до сути вещей, понятной для слушателя. Обычно в таких высказываниях неявно содержатся признаки символического мышления; возникают странные ассоциации, больной создает причудливые неологизмы (и даже целые оригинальные словари и своеобразные языки). Бывает и так, что при странном и в целом непонятном содержании сохраняется, в общем, правильная фонетика, грамматика, и даже синтаксис и словотворчество адекватны, хотя и полны иногда необычных словосочетаний. Языковые ошибки чаще всего не отличаются от ошибок, которые бывают у здоровых людей.
Те же самые больные могут временами говорить вполне нормально, а иногда – диссоциированно (рвано). В ходе одного длительного высказывания пульсируют, либо нарастают, могут появляться диссоциированные фрагменты. Это явно выражено, например, в следующей иронической жалобе больного с диагнозом бредовой шизофрении (12).
(12) Я действительно крайне ослабевший благодаря безответственным махинациям семей и редактора Х, который нахальным образом считал уместным вмешиваться в мою жизнь и личные взгляды. Врачи, которые все это одобряли, - это одна клиника, послушная приказам тех, кто из Нафты, нефтовцев, нафцяжей, нафциков, нафцюков. Это они хотят меня заканистировать, кастрировать, да, я - психический кастрат, не верю ни в какие лекарства врачей, не доверяю людям, потому что это помачане, помахтане, вэрхмахтане, Вэрхмахт. Я это знаю, ты не имеешь понятия об этом. Я знаю эти скелеты рыб, это подговаривание в пивнушках, потому что это все пивнушка, говорят, может, селёдка, может компотик, может без компотика, может чай, может бата. Знаю это хорошо, о чем тут говорить.
Склонность к игре слов и высмеиванию воображаемых врагов реализуется в этом высказывании посредством нагромождения похожих по звучанию слов, включая неологизмы, исходным моментом которых является название учреждения (Нафта) и которые больной искусно довел до совершенно иных, негативных понятий (Вэрмахт). Здесь имеется сохранная правильность грамматики, модификация суффиксов, выражающих эмоциональные оттенки (нафц-ик, нафц-юк), плавное изменение корня слова, но необычайные ассоциации. Подобная игра со словотворческими конструкциями, своеобразная ирония и абсурдный юмор, встречаемый у больных, позволяют выделить в рамках шизофренического стиля «гебефренический стиль». Такие больные могут использовать понятные только им «заклинания», отгоняя мучающих их «дьяволов» (13).
(13) На потрылу! На фуку! На выбратнэ!
В целом, галлюцинации (восприятие без объекта) рождают очень причудливое языковое поведение."
В.П. Белянин. Психолингвистика.
